Представляем вам некоторые фрагменты дневников. Мысли корифея башкирской литературы дополняют воспоминания дочери писателя Альфии Каримовой и его современников.
О поэтах
«Часто мы словами «Народ и без нас, поэтов, проживет» уничтожаем сами себя. А в действительности народ без поэтов – еще не народ, а стадо людей. То, что превращает стадо в народ – наука, поэзия, искусство. Не знающий, забывший, отрицающий поэтов народ снова превратится в стадо. Пусть народ будет благодарен своим поэтам».
О счастье
«Меня часто спрашивают: «Что такое счастье? Что такое любовь?». Вопрос довольно банальный, если не глупый. Любовь или счастье, как отпечаток пальцев, у каждого свое, неповторимое. Из миллионов людей этот отпечаток ни у кого не повторяется. Кому для счастья нужно целое Солнце, кому достаточно мерцающего огонька».
О Расуле Гамзатове
В одной из дневниковых записей 1995 года Мустафа Сафич сообщает, что давно хотел записать разные байки о Расуле Гамзатове. С юмором описывает он один из таких случаев.
«В 1969 году я добровольно отказался от спиртного. Не нарушал запрет 10 лет. В эти годы Расул и из-за него Патимат испытывали страдания в связи с этой проблемой. Патимат ставила меня своему мужу в пример. У моего друга был повод смотреть на меня косо. Но он не подавал виду. Наконец Патимат уговорила его. Расул поклялся и резко перестал пить. Вдруг в один из дней приходит телеграмма от Расула. Я испугался, не произошло ли чего, ведь обычно мы общались не через телеграф, а по телефону. Открываю телеграмму. Там такой текст: «Семь дней шел по твоему следу, на восьмой день споткнулся и упал. Тропинка не для меня. Обнимаю. Расул».
О религии
«Боже! Как потрясающе сказал однажды Фазиль Искандер: «Совесть – это реальность Бога». Я всю свою сознательную жизнь поклонялся этой реальности Бога. Ибо оно, это божество во мне. С ним я общаюсь без посредников. Посредники нужны тем, кто убог и ущербный духом. В этом отношении я себя убогим не считаю».
Альфия Каримова
дочь поэта
Папа очень уважительно относился к религии, но говорил: с Богом я общаюсь без посредников. Однажды на похоронах совсем молодой мулла на кладбище выстроил пожилых людей и начал их назидательно поучать. Папа говорит, что хотел уйти, это было оскорбительно. Какое ты имеешь право учить, тебе еще сколько лет? Ты еще ничего не достиг в жизни. У него была подаренная другом маленькая иконка с изображением Николая-угодника, он ее возил с собой как талисман. Заходил в храмы, обращался к Богу. Он уважал истинно верующих, а не тех, кто творит грехи, притворяясь набожным мусульманином или православным.
О национализме
«Махровый шовинист, националист похож на филина, который не знает других птиц, кроме себя, ибо он днем ничего не видит и не слышит, когда другие птицы летают и поют, а ночью другие птицы спят. Так что ему кажется, что, кроме него, вообще птиц нет».
Ренат Харис
лауреат Государственной премии Российской Федерации, лауреат премии Республики Татарстан имени Г. Тукая (Татарстан)
- Как-то мы с Мустай абыем приехали в родную деревню моего отца – село Казма Буинского района. Весь день шел дождь. От мечети до моего дома не было асфальтовой дороги, метров 60-70 черная грязь, машина не проедет, утонет. Вынесли зонты, но дойти было невозможно. Мустай абый был пожилой, болел уже. Говорит мне:
- Я так хотел ступить на твою землю. До твоего дома дойти не смог, но на землю все-таки ступлю.
Высунул ноги из машины, ступил на землю, потом убрал ноги внутрь обратно. И мы уехали в райцентр.
Однажды ездили в его родную деревню Кляшево Чишминского района, вышли на Девичью гору. Там жгли костер. У меня на голове была кожаная фуражка. В один момент вдруг чувствуем – запах жареного мяса. Оказывается, одна искра с костра попала на макушку моей фуражки и выжгла пятнышко с 10-копеечную монету. В народе говорят – «на воре шапка горит». А Мустай абый говорит:
- Нет, тут смысл совсем другой. Это искра моего вдохновения тебе на макушку прилетела!
Теперь эта фуражка у меня хранится как музейный экспонат.
О супруге Раузе
«Пятый день нового года. Вчера весь день, словно вторя бурану, ныло сердце. Когда позвонила Рауза, немного успокоился. Сегодня проснулся с думами о ней. Посветлело сердце, потеплели мысли. Прожив вместе 46 лет, она мне ни разу ни словом, ни поступками не изменила, наоборот, всегда брала меня под крыло, если доносили обо мне сплетни, сама набрасывалась на них: «Своего мужа береги, а мой муж – не твоя забота!». Недавно сама рассказала об этом. Бывало, мы спорили, но ни разу я в ней не разочаровался. Сегодня проснулся с мыслями о ней. Душа озарилась. Как вернусь, надо найти письма, которые писал ей с фронта».
«Тимербулату в назидание»
Отдельное место в дневниках занимают записи, адресованные любимому внуку Тимербулату Каримову – ныне учредителю фонда имени Мустая Карима. Вот один из фрагментов:
«Говори спасибо уступившему дорогу, иначе подумают, что ты гордец или глупец.
Отдавай двумя руками, бери одной рукой. У тебя всегда будет всего вдоволь и душа будет праздновать.
Говорят: «Москва слезам не верит». А ты, мой друг, верь людским слезам, ибо ты не Москва.
Если хочешь, чтобы тебя помнили, ты сам других не забывай. Если тебя забудут, не обижайся на других, они так поступают не от дурного характера или от плохой памяти. Ты сам, значит, перестал напоминать о себе делом, словом, поведением.
Мое желание растить Тимербулата не ловчей птицей, у нас на это нет данных – а певчей птицей. О, как трудно быть певчим!»
Альфия Каримова
дочь поэта
- Отец очень много отсутствовал, но удивительно – он всегда был в курсе наших дел – видимо, они с мамой всё время перезванивались. Папа был очень ироничный. Если хотел постыдить, то делал это с иронией. Любил повторять: «Есть птицы ловчие, есть птицы певчие. У меня внуки птицы певчие – их надо уговаривать, не надо на них кричать». Отец никогда не кричал, очень редко повышал голос. Если такое случалось – это значило, что он очень сердит. Он вообще был очень сдержанным человеком, хотя и эмоциональным. Родители при нас никогда не ругались.
О мировоззрении
«У меня есть один знакомый. Он говорит: «Ты часто вспоминаешь хороших людей, близкие вещи, приятные события. А в моей жизни встречалось много плохого, нехороших людей, жизненных неурядиц. Хороших людей, пожалуй, и не вспомню». Я знаю жизнь, биографию этого человека. Он видел горести и страдания не больше других. Правда в том, что в его памяти собирались одни только плохие события, обиды, притеснения. Потому и мало осталось места для приятных воспоминаний, добра, благодарности. У человеческой памяти возможности не безграничны. Кто-то щедро оставляет место для доброго, для злого остается мало. Другие делают наоборот. Если крепко подумать, у каждого в жизни есть много такого, о чем можно вспоминать с ностальгией. В беседе с людьми надо больше говорить о таких вещах, можно даже приукрасить. И себе хорошо, и слушателю приятно».
«Гамлетовский вечный вопрос: «Быть или не быть?» в наше время можно переиначивать так: «Ныть или не ныть? – вот в чем вопрос!».
Кадим Аралбай
народный поэт Башкортостана, лауреат премии им. С. Юлаева
- Первая наша встреча с Мустай агаем произошла, когда я учился на втором курсе филфака БГУ. Он уже тогда был народным поэтом. В актовом зале прошел большой литературный вечер, где выступали известные поэты и мы, студенты – члены литературного кружка «Шонкар». После вечера наш преподаватель, известный писатель Ахнаф Киреев (Кирей Мэргэн) пригласил меня к себе в кабинет и познакомил с Мустаем Каримом. Он расспросил меня, кто я, откуда, на каком курсе учусь. Потом наш учитель дал мне книгу Мустая Карима «Реки разговаривают».
- Прочитай внимательно и напиши рецензию для газеты. Эта книга выдвинута на соискание Ленинской премии. Я напишу предисловие. И мы выразим одобрение этого предложения Союза писателей.
Спустя несколько дней наши материалы о Мустае Кариме, в их числе моя рецензия «Зрелость», с большой подборкой его стихов были опубликованы в газете «Совет Башкортостаны». Этот радостный для меня день был 8 января 1965 года.
К 50-летию Мустая Карима мы с учениками (тогда мы с супругой работали в школе Бурзянского района) решили подарить ему графический портрет, выполненный ученицей Ирой Имангуловой. Недели через две Мустай агай, получив нашу бандероль с портретом, написал письмо.
«Учащимся 6 А класса Байназаровской средней школы. Дорогие дети! Ваше приветствие и подарок я получил. Огромное спасибо, друзья! Оказывается, Ира очень умелый художник, просто мастер, нарисовала мой портрет очень похоже. Шлю вам всем сердечный привет, желаю успехов в учебе. Мои добрые пожелания передайте вашим учителям. Ваш Мустай Карим».
Впоследствии мы много общались, вместе работали в Союзе писателей, ездили по республике и большой стране. Все рецензии, письма, фотографии я храню как реликвии от Мустая Карима – чуткого, внимательного и доброго человека, большого поэта и гражданина страны. Общение с Мустаем Каримом дало мне очень много, его советы, замечания всегда шли на пользу. Это была настоящая школа. Школа Мустая Карима.
Об искусстве
По дневникам Мустая Карима видно, как его всегда волновали судьбы людей литературы, искусства республики. Писатель с болью отмечает несправедливость отношения даже к известным деятелям культуры. В этом плане показательна запись от 2001 года о режиссере Рифкате Исрафилове и актере Олеге Ханове, которые некоторое время были вынуждены работать за пределами Башкортостана.
«Хорошо бы вернуть Исрафилова и Ханова. Если бы они, к примеру, были хоккеистами, потратили бы большие деньги, чтобы их вернуть. Цена артиста не велика. Про какую-нибудь девушку, ставшую чемпионкой, играя на шашках, в каждом докладе рассказывают, а про литературу, музыку, живопись, театр – ни слова нет. Видимо, дожили до такой эпохи. Хотя в этом отношении Москва совсем живет как в пещере. И еду добывают, как пещерные люди, – средь бела дня стреляют, взрывают, сжигают, убивают».
Актер Башдрамтеатра имени Мажита Гафури Олег Ханов играл во многих спектаклях, поставленных по пьесам Мустая Карима. Вот как он вспоминает свое общение с мэтром литературы:
Олег Ханов
заслуженный артист России, народный артист Башкортостана
- В 1978 году мы поставили спектакль «И судьба - не судьба» по повести «Долгое-долгое детство», где я играл роль Кендека – Пупка. Мустай агай пришел на премьеру вместе с Раузой апай. Они такое внимание проявили ко мне, что мне даже было неловко… Тогда, конечно, его восприятие было совсем другим – он смотрел, как на свое детство, видимо, воспоминания нахлынули.
Еще одна встреча была на премьере спектакля «Не бросай огонь, Прометей!». Я играл помощника Адамшаха, которого исполнял Арслан Мубаряков. После спектакля мы с Мустафой Сафичем встретились совершенно случайно – у нас в старом здании был почти полуподвальный проход по первому этажу. Он уходил, а я заходил к себе в гримерку. Он говорит: «Интересная работа у тебя получилась, творчески ты подошел». И еще сказал: «Гермесы (в древнегреческой мифологии бог торговли, символизирующий хитрость и ловкость. - Ред.) всегда в жизни были и будут, их надо показывать, чтобы люди видели и были готовы к неприятностям». Тогда для меня было не очень понятно – мы же за добро, все должны быть честными и порядочными. Сейчас я понимаю, что такие люди дают нам понять, что такое добро, ценить искренние и порядочные отношения, они оттеняют, отделяют правду от кривды.
О дверях
«В 1953 году мы с ул. Свердлова переехали на ул. Ленина, 65, потом переехали на Ленина, 31/33. Когда туда переехали, мама сказала: «В квартире на Свиртлау (ул. Свердлова) были три двери, одна с улицы, другая – из сеней в комнату, а там дверь в стене, которая комнату делила надвое. На Ленина, 65 – восемь дверей: наружная дверь, дверь в комнату направо, на кухню, в уборную, в ванную, в кабинет, в комнату направо, а там дверь на балкон. На Ленина, 31 – десять дверей: наружная дверь, дверь в правую комнату, в ванную, в уборную, на кухню, в зал, дверь кабинета и двери на два балкона». Так сидела она и считала. В нынешней нашей квартире тринадцать дверей. Самые счастливые годы (1947 – 1953), как мне кажется, прошли в квартире с тремя дверьми. Были мы довольны малым, что есть, то и хорошо. Не имея ничего, вдруг стали хозяевами двух смежных комнат. Кровать купили, стол. А ведь сколько бы дверей ни было, всех нас ждет квартира с одной-единственной дверью».
Про Рай и Ад
«Мы часто говорим о том, что ждет нас на том свете – ад или рай. Я для себя нашел ответ. И Рай, и Ад – это память потомков о предках: одни попадут в Память по имени Любовь и Благодарность. Это есть Рай. Другие – в Память по имени Ненависть и Проклятие. Это и есть Ад. Думаю, все предопределяется при жизни. С детства нас пугали адом. Было страшно. Потом я уразумел: там же я буду не один. Бояться нечего».