Один из участников специальной операции на Украине из Башкортостана рассказал, что привело его и ещё сорок земляков в числе первых на передовую, как им жилось, чего не хватало. По понятным причинам, мы не называем его имя.

Почему вы поехали на место спецоперации?

Я понял, что хочу поехать, как только она началась. Наши парни погибали, а я уже какую-никакую жизнь прожил и хотел, чем могу, помочь стране в это непростое время. Опыта боевых действий у меня не было, но в армии служил — в железнодорожных войсках.

Сначала долго искал варианты, ведь не было такого статуса «доброволец», а мне важно, чтобы в случае моей гибели семья получила компенсацию. Через какое-то время приняли закон о краткосрочном контракте, и я поехал в военкомат, записался добровольцем. Примерно через неделю мне позвонили и сказали, что мою кандидатуру одобрили. Так попал в первый поток добровольцев. Из Башкирии было сорок человек. Всех отвезли из Уфы в Новочеркасск, выдали форму, одели, обули. Нас приписали к 150-й гвардейской мотострелковой дивизии. Это та самая, легендарная, чьи солдаты Егоров и Кантария поднимали флаг над рейхстагом в 1945-м. В основном мы держались вместе и дружно, но кого-то потом перевели в другие роты в зависимости от специальности.

Какие задачи вы выполняли?

Мы удерживали позиции под Николаевым, участвовали в боях за Александровку, а после - в штурме укрепрайонов под Николаевым. Нас все называли «башкирами», и я тоже себя так называл, хотя русский, но родился и всю жизнь прожил в Башкирии.
Насколько это важно — быть вместе с земляками?

Землячество там, на передовой, в окопах, сыграло огромную роль. Когда идет бой — люди иные, совсем другие выручка и взаимопомощь, готовность пожертвовать собой и отдать последнее. Я бы сказал даже, что создавалось ощущение соревнования: кто быстрее придет на помощь. Наверное, роль играл еще и тот фактор, что по возвращении на родину никому не хочется прослыть трусом и предателем.

У калмыков и тувинцев уже были свои подразделения. Они держались вместе и помогали друг другу. У кого был опыт боев — по ходу сражения подсказывали, как вести себя в той или иной ситуации. Статистика — дама упрямая: у них нет ни одной потери!

Интересный момент еще вспомнил: украинские националисты хорошо знают русский язык и могут слушать наши переговоры. Но когда между собой говоришь на башкирском, татарском, тувинском или других языках, это большое подспорье при ведении боя.

Всего хватает на фронте?

Наша республика очень сильно постаралась, всем дали по экипировке. Были какие-то просчеты, но не критические, и мы их исправим, когда соберем башкирский батальон. А так все было: и боеприпасы, и медикаменты.

Еще было много гуманитарной помощи — и Башкирия присылала, и другие регионы. Всё, что отправляли, доходило до «передка». И местным жителям раздавали еду, предметы первой необходимости, и солдатам — теплые вещи, носки, «мыльно-рыльные», сигареты. Особенно мы радовались простой воде. Там проблема — вода очень соленая. Вскипятил, добавил сливки — все свернулось. Вода в баклажках очень выручала. Большая благодарность! Всем за всё огромное спасибо.

Многие артисты рвутся на передовую выступить с концертом. Они там нужны?

Конечно! Однозначно! Юля Чичерина, знаю, много ездит с концертами. Она до сих пор там. Когда приезжает артист — это очень важно, особенно если это твой земляк, который поет на родном языке. Когда живешь в окопе, отрезанный от мира, без телефона и связи, любая весточка с родины приободряет. Понимаешь, что ты не один, за тобой — большая и сильная страна. Еще важно, когда приходит батюшка: можно исповедаться, причаститься, получить благословение. Мусульмане радовались, когда приезжал мулла.

Для чего люди едут на спецоперацию добровольцами?

За справедливостью. С нами был тувинец, ему лет 50 примерно, он прошел две чеченские кампании, сейчас работает учителем в школе, уважаемый человек. Когда все началось, он собрал вещи, оставил работу и приехал сюда. Потому что не может терпеть, что наших ребят мучают и истязают. Он так и говорил: «Еду, чтобы помочь это остановить».

Я прожил в окопах месяц, по состоянию здоровья вынужден пока вернуться. Теперь я гораздо сильнее начал уважать своих бабушку и дедушку, которые воевали в Великую Отечественную войну. Мне по самую макушку хватило месяца того, что видел, а они прошли путь длиной в четыре года. Теперь все военные песни тех лет ощущаются по-другому. Борьба с фашизмом, нацизмом в нашей многонациональной России буквально вцементированы в нас, впитаны с молоком матери. И когда где-то творится несправедливость, мы, россияне, не можем терпеть.

Вернетесь снова?

Планирую, только чуть поправлю здоровье. Там для всех найдется работа: можно идти на штурм, можно стоять на посту, можно восстанавливать мирную жизнь. Защищать Родину можно по-разному. А вопрос — делать это или нет — просто не стоит.