Никогда не осуждайте человека, пока не пройдете долгий путь в его ботинках, процитировал Лао Цзы премьер-министр Башкортостана Андрей Назаров на встрече с главными редакторами СМИ, комментируя свой переход из большого бизнеса в большую политику.

— Очень применима здесь эта фраза: не осуждай человека, пока не походил в его ботинках, — заявил Назаров, отвечая на вопрос «Башинформа» о том, насколько пригодился на госслужбе его опыт, полученный в большом бизнесе. – Я раньше часто критично относился к чиновникам и не всегда одобрял их работу. Но сейчас я хожу в их ботинках. Уже, пусть не со всем, не на 100 процентов, но со многим бы согласился, потому что теперь понимаю, в каких обстоятельствах они должны принимать управленческие решения.

- Что было сложнее всего?

— Главная сложность, с которой столкнулся, когда пришел сюда – это то, что нужно быстро переключаться на абсолютно разные вопросы, из самых разных сфер. Такая разноплановость, разнонаправленность работы поначалу обескураживает, она несопоставима с бизнесом, но постепенно к этому привыкаешь и уже не с нуля начинаешь принимать решения. В бизнесе, даже самом большом, схема управления несколько уже, широта другая.

- Как Вам работается в ситуации, когда два члена правительства, один из которых вице-премьер, оказались под арестом? Как так получилось?

- Работать без трех членов правительства хуже, чем с ними вместе. Это все равно были три боевые единицы, которые вели большую работу: Беляев, Кучарбаев и Марзаев.

Алан Марзаев сам принял решение уйти с должности министра транспорта и дорожного хозяйства региона. Жаль было потерять его из нашей команды, но, наверно, у него были веские причины для принятия такого решения.

Что касается двух других наших коллег, которые сейчас находятся под домашним арестом – Бориса Беляева и Рамзиля Кучарбаева, то могу сказать буквально следующее.

Расследование связано с их полномочиями по введению в эксплуатацию очистных сооружений в Кумертау и поселке Маячный. Это тема 2017 года.

Да, мы знали про расследование вокруг этих очистных, но надеялись, что все закончится в гражданско- правовом поле. Посетив этот объект, я убедился в том, что средства не были расхищены. При этом очистные сооружения не работают. Уверен, что следствие проведет объективное расследование.

При высокой интенсивности работы каждый член правительства на счету, поэтому жаль, что они не могут работать в этот период.

— Насколько возможно ввести для объективной оценки работы министров так называемый KPI, как в бизнесе? Сейчас эта работа во многом оценивается субъективно.

— На самом деле, существует много вариантов оценки работы. Любой проект, например, нацпроекты — по ним есть четкий мониторинг, как они исполняются на местах. Каждый понедельник мы именно с этого начинаем заседания правительства. Получается, мы видим работу руководителя. Если он постоянно в «красной зоне», ему долго не продержаться, видно, что он не справляется. Здесь налицо либо системная проблема, которую мы вместе должны решить, либо он, как управленец, просто не справляется с ситуацией. Это уже и есть KPI. А в конце года выявляются практически все огрехи, которые есть в работе. Так что KPI заметен постоянно, хотя со стороны, может, этого и не видно.

- Сложилось такое мнение, что многие уфимские застройщики не поняли сигнала о том, что новоселы должны жить с комфортом. Что должны строиться не только новые дома, но и инфраструктура: детсады, школы, больницы. И сейчас застройщики не то, чтобы войну объявили, но решили стоять на своем. Появились даже отдельные демарши и публичные заявления. Как вы прокомментируете сложившуюся ситуацию?

— Я застройщиков ни в чем обвинить не могу. Они делают большое и важное дело – строят жилье. Для нас их работа — это показатель нашего успеха. Мы и дальше будем продолжать их любить, уважать и делать все для того, чтобы они были довольны.

Но если застройщик приходит застраивать ту или иную территорию, то это значит, что в этой части города появится большое количество людей, которых там раньше не было. И всем им нужны места в соседней школе, детсадике, больнице, а их нет.

Застройщик дом построил и нормально. А у нас появляются две проблемы – недовольство жителей, а также то, что даже если теоретически представить, что мы найдем финансовое решение и построим ту же школу, то сделаем это с опозданием минимум на несколько лет.

- Что будет, если не найдете общий язык с застройщиками? К примеру, в центре Уфы есть частный сектор, который надо расселять. Есть ли прецеденты среди застройщиков, которые хотят расселять и строить там инфраструктуру?

— Расселение – это главная сложность. Могу сказать это, основываясь на собственном опыте. Моим первым объектом в Уфе было здание Пенсионного фонда. Задача была — построить не только красиво, но и быстро.

Быстрое строительство – чаще всего прибыльное строительство. И здание ПФР я построил без прибыли, но у меня была мечта – освоить соседний участок, выходящий на угол улиц Заки Валиди и Цурюпы. На открытии нового здания Пенсионного фонда я попросил президента республики Муртазу Рахимова отдать мне этот участок, на котором стояли несколько ветхих бараков. Пообещал ему, что расселю и построю красивый объект. Тот разрешил. Сказал: «Забирай, не зря здание Пенсионного фонда строил такими быстрыми темпами, без прибыли».

Тогда я не понимал, что расселение для Уфы — это бизнес. Не знал, что в этих бараках прописана уйма людей. Так, в четырех бараках оказались прописанными 165 человек.

Кроме того, по тогдашнему законодательству те, у кого жилье в собственности, имеет право просто сказать: «Не хочу, мне нравится здесь жить. До свидания». Таких было 20 человек из 165 прописанных. А остальным, которые просто прописаны, застройщик обязан дать квартиру по нормативу.

И мы всем квартиры дали. И, как сейчас помню, одна женщина-врач, в чьей собственности была 40-метровая квартира, наотрез отказывалась переезжать, мотивируя тем, что ей ничего не нужно и жить тут нравится.

И я отдал ей собственную трехкомнатную квартиру на Менделеева: 120 «квадратов» с хорошим ремонтом.

Так что расселение – это совсем не просто. Поэтому многие не хотят с этим связываться. Это время, деньги и нервы.

Между тем, мотивация расселять и строить, которая сейчас есть в исторической части Уфы, я думаю, она будет превалировать. Уверен, в ближайшие годы частный сектор здесь постепенно исчезнет, а на их месте будут стоять красивые, современные дома.

— Некоторые эксперты заявляют, что Башкирия становится регионом с высокой долговой нагрузкой по госзаймам. Так, консолидированный бюджет республики в прошлом году был исполнен на 261,5 млрд рублей по доходам и на 299 млрд рублей – по расходам. Итого, чистый дефицит составил 37,5 млрд рублей. Как будете решать проблему?

— Профицитный бюджет – всегда почивание на лаврах. Это значит, что у вас денег больше, чем вы хотите освоить. Это означает: вам нужны школы, дороги, благоустройство, а вы говорите: «Нет, пусть деньги лежат».

Дефицитный бюджет – когда мы планируем строительство объектов на 100 млрд рублей, а у нас есть только 80 млрд. Поэтому приходится думать, как найти еще денег, чтобы построить на запланированные 100 млрд. Освоение бюджетных средств – это всегда напряжение, поскольку нужно сделать многое: разработать проектно-сметную документацию, выстроить контроль, довести реализацию проекта до логического завершения. Это непросто, это работа.

А если у тебя деньги просто в виде доходов пришли и ты только сидишь, то нет тут никакой работы.

Убежден, дефицит бюджета – всегда правильный путь, как дополнительный стимул для развития. Вопрос лишь в размере этого дефицита. Профицита у нас не будет. Мы всегда будем стараться делать больше, чем изначально располагаем.

Причем делать это не бездумно. С одной стороны, у нас есть коридор, который нам выстраивает Минфин. С другой стороны, мы имеем определенные резервы, которых точно хватит на два года, а, может, и на все три.

Считаю, что у республики есть все возможности для сохранения сбалансированной бюджетной политики на ближайшие годы. Но здесь мы должны многое успеть сделать, чтобы наши жители почувствовали серьезные изменения не через 10-15 лет, а уже через два, три, четыре года.